svetlako

Уникальность голода 30-х годов 20 века является одним из краеугольных камней идеологии Голодомора, пропагандируемой оранжевым политикумом. К сожалению, изучение истории голодов в Российской Империи показывает, что ничего необычного не было не только в самом факте голода, но и в причинах таких голодов. Мало того: этот вывод касается не только причин объективных - общая низкая урожайность и ее катастрофическое падение в годы с плохими погодными условиями - но и субъективных, связанными с действиями и решениями людей!

Одним из таких субъективных факторов в случае голода 30-х стали действия центрального правительства по ускоренной модернизации промышленности. Такая программа неизбежно потребовала денежного и товарного обеспечения, с каковой целью стал наращиваться экспорт зерна. Ориентировались при этом естественно на емкость зернового рынка при средней урожайности (предсказать реальную - нельзя и сейчас). Однако, при снижении урожайности по ряду факторов (опять-таки как субъективных, так и объективных - не буду здесь их перечислять) товарные остатки у населения резко сократились, что вызвало в 32-33 годах массовый голод. Большинство исследователей признают, что одной из основных ошибок власти в изложенной части цепочки причин голода 30-х годов следует считать недопустимо медленную (запаздывающую) корректировку экспортных потоков на фоне уменьшения урожая.

Да, социалистические хозяйственники первых пятилеток не могли еще считаться в массе своей компетентными, и Советская власть вести централизованное руководство экономикой страны тогда еще не всегда умела. Именно поэтому эта Советская власть якобы оказалась уникальной по масштабу и сути совершенных ею ошибок, а для особо обозленных - уникальной и в осознанном планировании людоедных ошибок.

Очевидный факт? Ни в коем случае. Абсолютно такую же ошибку в совершенно других условиях, но с теми же катастрофическими последствиями совершило царское правительство Александра III-го в 80-90-х годах 19 века.

Точно такая же цепочка! Потребность в модернизации страны. Поиск капиталов. Увеличение зернового экспорта. Постепенное истощение товарных зерновых запасов на фоне увеличивающегося вывоза. Неурожай. Непринятие своевременных решений о сокращении экспорта. Голод. Некрофагия. Сотни тысяч погибших. Демографическая яма. И так далее.

Вот вам и спланированное уничтожение части населения - если подходить к такой цепочке с позиции идеологов Голодомороведения. Абсурдность такого вывода для голода 1891-го года и царского правительства кажется очевидной. А вот с 30-ми годами такая абсурдность оказывается для кого-то сомнительной: одним из-за демонизации социалистической системы, другим - из-за демонизации межнациональных отношений. Но история иногда дает прямые аналогии, после чего такие поиски “демонов” становятся тем, чем они и являются - благоглупостью.

В качестве подтверждения и иллюстрации дам пространную цитату из книги, которая никакого отношения к голодомороведению не имеет: Нефедов С. А. Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Конец XV – начало XX века. -Екатеринбург: Издательство УГГУ, 2005. – 543 с

Nota Bene: Обращу отдельное внимание, что при полном совпадении “результатов” деятельности советского и царского правительств - они работали с абсолютно разными механизмами. Одни с рыночными, когда экспорт регулировался не напрямую, а всего лишь величиной тарифов и пошлин, назначаемых правительством, другие - с плановыми и нормативными. Оказалось, что в данном случае и капиталистический, и социалистический способы хозяйствования при совершении одинаковых ошибок - дают одинаковый ошибочный результат.

Одним из пунктов программы Вышнеградского (министр финансов правительства Александра III - АСъ) было привлечение в Россию иностранных капиталов. Во второй половине 80-х годов (19-го века - АСъ) на Западе стал ощущаться избыток капиталов и ставка, по которой предоставлялись кредиты, составляла в 2,5-3,5%, в то время как в Петербурге – 5-5,5%. Это означало, что предпринимательство в России давало в полтора-два раза более высокие прибыли, чем на Западе, и существовали благоприятные условия для привлечения капиталов. Однако имелось существенное препятствие, заключавшееся в неустойчивости курса русского кредитного рубля по отношению к золотой валюте: предприниматель, вложивший валюту, мог понести убытки в случае понижения курса. Таким образом, главным условием привлечения капиталов была стабилизация курса и введение золотого рубля. Для этого нужно было увеличить приток в Россию золота – то есть увеличить экспорт. В принципе, меры к увеличению экспорта принимались и ранее, и позиция правительства в этом вопросе совпадала с настоятельными пожеланиями дворянства. В 1884-1885 годах тогдашний министр финансов Н. Х. Бунге (предшественник Вышнеградского на посту - АСъ) совершил инспекционную поездку, осмотрел все порты Европейской России и наметил программу мер по расширению хлебной торговли. С 1885 года стали выдаваться ссуды под зерно. В 1889 году Вышнеградский произвел радикальное снижение железнодорожных тарифов и установил экспортные премии. Эти меры привели к тому, что вывоз в расчете на душу населения увеличился в полтора раза, с 3,9 пуда в 1884/85-1886/87 годах до 5,8 пуда в 1887/88-1889/90 годах. В результате притока валюты курс рубля поднялся с 65 до 80 копеек и правительство, печатая бумажные рубли, скупало на них золото для создания необходимого запаса и скорейшего введения золотого стандарта. При этом оно сознательно шло на временное снижение потребления хлеба внутри страны.

Количество хлеба, остававшееся в стране после вывоза, составляло в 1875/76-1888/89 хозяйственных годах 14-19 пудов на душу населения. Вывоз хлеба большого урожая мог продолжаться не один год, после вывоза в текущем году в стране могли остаться значительные запасы, тогда на следующий год независимо от урожая вывоз увеличивался и остаток хлеба в стране уменьшался. Механизм вывоза работал таким образом, что усредненный трехлетний остаток на потребление составлял практически постоянную величину в 17-18 пудов. В 1889 году был неурожай, цены поднялись, но благодаря снижению транспортных расходов вывоз оставался выгодным, и это привело к тому, что остаток на потребление упал до небывало низкого уровня – немногим больше 11 пудов. Голод не начался лишь потому, что предыдущие годы были урожайными, и в хозяйствах оставались кое-какие запасы. В следующем году урожай был посредственным, ниже среднего, а экспорт оставался высоким; остаток снова оказался ниже минимального уровня, и страна снова жила за счет запасов. “Внешнеторговую политику Вышнеградского не зря называли “голодным экспортом”… – отмечает В. Л. Степанов. – В ряде регионов вообще не оставалось сколько-нибудь значительных запасов хлеба, что в случае неурожая было чревато массовым голодом”. Об истощении запасов говорилось и в сообщениях из губерний: “Хотя в 1890 году был более-менее недурной урожай, – доносил воронежский уездный исправник - , но однако же сохранение продуктов оказалось недостаточным для того, чтобы за покрытием всех предшествующих нужд, образовать необходимые запасы... Общий неурожай в текущем году... при полном отсутствии кормовых и продовольственных средств поставил большинство крестьянских хозяйств в безвыходное положение”.

Когда весной 1891 года с мест стали поступать сообщения о грядущем недороде, директор департамента неокладных сборов А. С. Ермолов вручил Вышнеградскому записку, в которой писал о “страшном признаке голода”. Однако министр финансов проигнорировал это предупреждение и вывоз зерна продолжался в течение всех летних месяцев. “Сами не будем есть, а будем вывозить!” – заявлял Вышнеградский.

В результате неурожая чистый душевой сбор составил около 14 пудов, запасы были истощены экспортом предыдущих лет, и в итоге разразился голод, унесший, по подсчетам Р. Роббинса, около 400 тысяч жизней. И.А. Вышнеградский прибег к решительным этатистским мерам, он ввел запрет на вывоз хлеба и выступил с предложением о введении подоходного налога для обложения лиц, располагавших “сравнительно большим достатком”. Однако это предложение было отвергнуто правительством, а запрещение на вывоз хлеба продержалось лишь 10 месяцев и было отменено под давлением дворянства и коммерческих кругов. С министром финансов случился удар, и вскоре его вынудили уйти в отставку.