Свечин Александр Васильевич
"Подготовительная работа к наступлению была закончена к определенному сроку. Средства для формирования были подготовлены -одна лодка на отделение. Всех офицеров вызвали к комбату. Он поставил задачу использовать огненный вал артподготовки для успешного форсирования реки. Артподготовка продлится 2 часа. После переправы продвижение на сближение. Выбить противника из своих траншей и успешно развивать наступление дальше. Действие частей должно быть дружным, стремительным. В глубине вражеской обороны не забывать о танках, поэтому командиру роты ПТР форсирование реки проводить последним. Старшинам рот перед наступлением выделить бойцам по 150г водки.
В нашем распоряжении час, значит, в ротах нужно провести собрания. Меня комбат закрепил за ротой ПТР.
Началась артподготовка. Земля задрожала от разрывов снарядов, поднялся сильный ветер, затрещали в плавнях у реки деревья. Страшно, сплошной мрак. Надо спешить за огненным валом, скорее форсировать реку, выходить на рубеж сближения, преодолевать большой подъем и атаковать противника в его траншеях. Во время переправы с нашей ротой ЛТК оказался парторг полка тов. Варюшкин. Рота вышла из траншей и устремилась к лодкам. Первые два взвода уже направились к немецкому берегу, а меня в этот момент чем-то ударило, и я упал без сознания: Два человека из полка подняли меня, привели в сознание. Помню слова Варюшкина: "К чему тебе спешить форсировать реку с первым взводом, ты должен быть последним, должен проверить, все ли солдаты вышли из укрытий. А ты вперед... Что толку, если тебя ранят". Надо будет учесть замечания. Мы стали переправляться. Когда наши стрелковые роты с громогласным ура ворвались в немецкие траншеи, фашисты усилили артогонь по переправе. Некоторые лодки идут ко дну. Солдаты с оружием бросаются в воду (а ружья ПТР очень длинные и тяжелые), плывут к берегу, стремятся скорей выбраться на берег и занять позиции для возможного отражения танковой атаки противника. Наша лодка получает пробоины, и мы тоже плывем. Течение реки быстрое, вода подкрашена кровью в красный цвет, везде трупы. Такое я увидел впервые. При атаке в траншеях противника был убит комбат Большаков. Руководство боем принял замкомбата по политчасти. Он отдал приказ преследовать противника. Немцы бегут, многие сдаются. Следует приказ не стрелять по пленным. Продвижение было незначительным: от 5 до 10 километров. Немцы же опомнились, перегруппировались и перешли е контрнаступление, стали окружать наши роты. Мы перешли от наступления к обороне, приняли бой, крупнокалиберными патронами стали уничтожать врага. Связи с командованием не было, запас патронов ПТР быстро закончился, комроты убиты. Принимаю решение выходить из окружения. Выходили по одному через проволочные заграждения и оказывались в немецких траншеях. Недалеко находилась деревня Сидоровка. С одного края из уцелевших домов по нам стали стрелять. С другого, дальнего, конца деревни нам кричали что-то по-русски. Мы двинулись туда. Оказалось, что это власовцы. Почему они остались, когда немцы отступили? Не знаю. Мы приняли решение атаковать их ротой ПТР. Власовцы были окружены и взяты в плен. Их было до взвода.
Из командного состава остался один офицер, он и принял командование на этом участке, распределил позиции в траншеях врага длиной около 500м. Задача: удержать рубеж. Через некоторое время к нам стали подходить солдаты из других рот. Вместе с ними вышел и наш подполковник. Он сразу установил связь между подразделениями, перераспределил силы. Всю вторую половину дня мы отбивали атаки фашистов. На нашем участке немцы 12 раз лезли на нас, но безуспешно. Каждая атака обходилась им дорого. На ближнем расстоянии от траншеи мы их расстреливали. Боеприпасов в немецких окопах было много, мы их и использовали. Груды немцев лежали в 10-20 метрах от траншей.
В сумерках противник прекратил наступление. Немцам не удалось сбросить нас в Северный Донец, мы закрепились на правом берегу.
Ночью нам на смену пришла новая дивизия. Через 2 часа она перешла в наступление и продвинулась вперед на 25-30 километров, освободив много населенных пунктов Донбасса. "
Лебель Семен Яковлевич
Белорусский вокзал, толпа людей на площади, крики, плач. В помещении вокзала, а затем на перрон проник с трудом. Стоят поезда. Никто толком не знает куда и когда идет тот или иной поезд. Толчея, бестолковщина. После долгого метания взад и вперед по перронам, к военному коменданту наконец попадаю с трудом. Говорит всё переполнено, сумею протиснуться в какой-нибудь вагон, значит и уеду. После такого пожелания вновь пошел пробовать пролезть в вагон, какой придется, лишь бы он шел в направлении Минска. Однако, все мои попытки тщетны, все двери закрыты и только открыты окна. Высмотрев окно вагона, где как мне < пропуск > после нескольких моих купе было свободным. Я, недолго думая, бросил в него свою сумку и подтянувшись рывком бросил тело вовнутрь вагона. Влетел на пол. И о ужас по обе стороны стоят два генерала и хохочут. Глядя на распростертую на полу фигуру. Ну думаю попал!
Оказывается я поразил их своей ловкостью, смелостью и стремлением попасть вовремя в часть.
Расспросив меня, кто я и что я милостиво разрешили занять 2-ю полку (верхнюю) купе. А через некоторое время поезд тронулся, шел он в Минск.
Ехали ночь 23-24. Утром 24.06 на не доезжая Орши бомбили. Паровоз тревожно гудел, остановил поезд и мы все выскочили из вагона и бросились в густую пшеницу подальше от состава. В хвосте загорелся разбитый вагон. Его отцепили и перевернули под откос, подцепили оставшиеся вагоны и поезд медленно потянулся ближе к Орше.
Прибыли в Оршу к вечеру. Орша горела, вокзала не было, он уже разрушен. В через какие-нибудь минуты нашего прибытия, загудели гудки прерывисто возвещая о появлении самолетов. Мы все высыпали из вагонов и бросились кто куда. Я забился в какую-то яму, где залёг. Самолетов было много. Бомбили они составы поездов, которыми все пути были забиты. Наш поезд был разнесен полностью.
После отлёта немцев. Толпа людей собралась у землянки в/коменданта. Он заявил, чтобы все ожидали посадки в парке под деревьями, ночью будет подан состав, который пойдет на Могилев."
Светлаков Вениамин Александрович
Он не оставил записанных воспоминаний. Его война была самой короткой. Он не любил вспоминать о ней. Это была непобедная война. В 1941-м он пятился и рвал мосты. Весь героизм его тогда заключался в том, чтобы его бойцы рванули этот мост как можно позже. Пропустили на наш берег как можно больше беженцев, но все-таки взорвали его. Первое приказывала совесть, второе - приказывала война. Один раз он не рассчитал. Мост-то он взорвал, но подошедшие немецкие танки успели их обстрелять с той стороны. Его ранили, но они сумели оторваться... В 1942-м он вернулся на фронт, теперь в тяжелые позиционные бои, был контужен, потерял глаз и после этого работал в Москве в системе Госрезерва.
Все они вернулись тогда с войны. Сейчас их уже нет. Вечная память победителям!
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
